Карел марк чичон музыкант, Музыка и песни Чичон Карел Марк
Каждое выступление Королевского оркестра Concertgebouw главного музыкального коллектива Нидерландов всегда становится заметным событием для культурной общественности. Стучал в твою дверь, ходил под окном? Может быть, в этом истоки моей манеры дирижирования Garanca said. Российская газета - Федеральный выпуск:.
DE I: Это, видимо, связано с тем, что вы близки к природе? Эллина: Может быть… Вообще, я себя называю романтиком-реалистом. Всегда задумываюсь над тем, «что бы было, если бы…», но у меня всегда есть план, как дойти до цели. Я не бросаюсь в авантюры, не подумав. Ну да, это с детства, наверное… В 3 года мне уже все было ясно. DE I: Вы можете сделать вывод о человеке, услышав, как он поет? Эллина: Думаю, каждый человек умеет петь, просто некоторым не хватает усердия преодолеть комплекс, который формируют окружающие.
Например, ребенку внушают, что у него нет голоса, и он боится развиваться дальше. DE I: От вас исходит такая уверенность… Эллина: Мне никто никогда не верит, но вообще я очень стеснительный человек.
Когда я говорю об этом друзьям, они смеются. На самом деле, я привыкла давать интервью и надевать маску — не буду же я незнакомому человеку говорить: «Ой, мне так плохо, я не знаю, как завтра выступлю!
Многое от собеседника зависит: зайдет стеснительный человек — я застесняюсь, появится уверенная личность — придется разговаривать уверенно. Еще я всегда отмечаю жесты, мимику разных людей, потому что могу потом использовать это на сцене. DE I: А как вы отреагировали на встречу со своим будущим мужем? Что-то внутри вам подсказало, что нужно внимательнее отнестись к этому мужчине? Эллина: Он пришел на репетицию на 10 минут позже, и я подумала: «Вот он какой, опаздывает на первую же репетицию!
Потом мы пожали друг другу руки, и за эти полторы секунды у меня мелькнула мысль, что за такого мужчину я могла бы выйти замуж.
Я тут же об этом забыла. Вспомнила только, когда он решил перебраться ко мне в Вену. DE I: Бытует мнение, что русские ленивы. С вами они всегда были готовы работать? По сравнению с оркестром в Вене, например? Карл: Я бы не согласился с этим клише. Думаю, что желание работать у русских больше зависит от их настроения. Знаете, в сентябре все может складываться хорошо, а уже в октябре — плохо.
Это зависит от сезона, от обстоятельств. Но я очень настойчив. Не могу ничего плохого сказать об оркестре. DE I: Такую потрясающую жену вы обрели тоже благодаря своей настойчивости? Карл: Считаю, что отношения должны либо складываться естественно, либо не возникать вообще.
Я никогда не настаивал на чем-либо в моей личной жизни. Жене : Я был настойчив? Еще у меня хорошо развита интуиция: если голова не знает — знает живот, он командует многим в моей жизни.
DE I: Это, видимо, связано с тем, что вы близки к природе? Элина: Может быть… Вообще, я себя называю романтиком-реалистом. Всегда задумываюсь над тем, «что бы было, если бы…», но у меня всегда есть план, как дойти до цели.
Я не бросаюсь в авантюры, не подумав. Ну да, это с детства, наверное… В 3 года мне уже все было ясно. DE I: Вы можете сделать вывод о человеке, услышав, как он поет? Элина: Думаю, каждый человек умеет петь, просто некоторым не хватает усердия преодолеть комплекс, который формируют окружающие. Например, ребенку внушают, что у него нет голоса, и он боится развиваться дальше. DE I: От вас исходит такая уверенность… Элина: Мне никто никогда не верит, но вообще я очень стеснительный человек.
Когда я говорю об этом друзьям, они смеются. На самом деле, я привыкла давать интервью и надевать маску — не буду же я незнакомому человеку говорить: «Ой, мне так плохо, я не знаю, как завтра выступлю! Многое от собеседника зависит: зайдет стеснительный человек — я застесняюсь, появится уверенная личность — придется разговаривать уверенно. Еще я всегда отмечаю жесты, мимику разных людей, потому что могу потом использовать это на сцене.
DE I: А как вы отреагировали на встречу со своим будущим мужем? Что-то внутри вам подсказало, что нужно внимательнее отнестись к этому мужчине? Элина: Он пришел на репетицию на 10 минут позже, и я подумала: «Вот он какой, опаздывает на первую же репетицию! Потом мы пожали друг другу руки, и за эти полторы секунды у меня мелькнула мысль, что за такого мужчину я могла бы выйти замуж.
Я тут же об этом забыла. Вспомнила только, когда он решил перебраться ко мне в Вену. DE I: Бытует мнение, что русские ленивы. С вами они всегда были готовы работать? По сравнению с оркестром в Вене, например? Карл: Я бы не согласился с этим клише. Думаю, что желание работать у русских больше зависит от их настроения. Знаете, в сентябре все может складываться хорошо, а уже в октябре — плохо. Это зависит от сезона, от обстоятельств. Но я очень настойчив.
Не могу ничего плохого сказать об оркестре. DE I: Такую потрясающую жену вы обрели тоже благодаря своей настойчивости? Карл: Считаю, что отношения должны либо складываться естественно, либо не возникать вообще.
Я никогда не настаивал на чем-либо в моей личной жизни. Жене : Я был настойчив? Стучал в твою дверь, ходил под окном?
Элина: Нет, со мной это не работает. Карл: У нас двоих этого в отношениях вообще нет. Элина: Мы уже говорили в начале беседы: все, что с нами случается, ожидаемо и закономерно. Если тебе суждено встретить кого-то, ты его встретишь. DE I: У вас международный брак. А дети на каком языке будут говорить? Элина: Думаю, на латышском, английском и испанском… Карл: Да, но не в такой последовательности. Латышский, испанский и английский. Хотя я британец родители жили в Лондоне , у меня много друзей в Испании.
DE I: Вы любите свою семью? Карл: Ну, конечно! Просто внутри я очень сложный. Я всегда всех об этом предупреждаю, и оркестру своему говорю: если вы узнаете меня лично, то просто не поверите — я совсем другой!
В жизни, в бизнесе, в профессии, где дело касается управления, нужно быть жестким. Ну просто русские интервьюеры,поэтому им интересно,что они про наших думают. Очень хорошие вопросы и потрясающе грамотные ответы! Conducted by bel canto specialist Sir Mark Elder, it promises to be a high-voltage occasion, especially if the newly-released recording of the opera with the same lead singers is anything to go by.
She enthuses about playing this character. Jonathan Miller told me that people who are good at observing other people make very good actors and directors, and I completely agree with that, so I spend a lot of time observing the behaviour of others.
When I was doing Orlovsky for the first time in Meiningen, the production required him to be a tired, ex-alcoholic, so I went to the train station and looked at the people, and got the body language from them.
Of course, there are some challenges that I have to deal with, but I believe the bel canto repertoire is just perfect for my voice. And the melodies are often very vulnerable somehow. Perhaps I feel more at home in the Donizetti repertoire, but this Romeo is perfect. He uses a slightly different edition of the opera than the one we used in the recording, so we have to adjust the intonation in places.
You give the music the impulse to stop or start or move to a new tempo. That was a very different role. So Romeo gives me the chance to show a different repertoire with different challenges, so we shall see how it goes. Is she not going to do Strauss any more? I sing Octavian and I love the role, but somehow the Komponist was in a register that I felt did not suit my voice. Deutsche Grammophon were very helpful and got a bel canto specialist from Italy, Luca Gorla, to make suggestions.
One day I got a box of thirty scores!
So I went through them page by page and checked the arias, then I tried them out in various concerts to choose the best ones for the CD. When I plan my diary, I make sure the roles are carefully spaced out. I feel that she is over-womanised.
She is too often played as a big mama type who is really grown up and just kills men. I feel that Carmen has much more spirit in her. Then suddenly you have the Habanera, which is completely different, like a chansonette. So really if you follow that through, Carmen is not just one big scream, so to speak. In ten or fifteen years I hope to be able to yell my head off with that role!
And once you make your middle heavier and wider, you lose the top, which is my strongest calling card at this moment. Love is one step away from hate, and sometimes when we love somebody we can go completely bananas, you know?
It was Lied. The first time I went to the opera was when I was seven. I was fascinated by singing, dancing, speaking, costumes, lights and melodies. Barbra Streisand was my hero — and still is, I really do love her. Then somehow this theatre world was much more fascinating for me. When I was in the final years of my secondary school, I needed to make a decision about what to do with my life, and it was logical to follow classical music; it was what I knew.
But I realised I have no talents for organising things! So for half a year I was up and down, not knowing what to do, then in the December holidays I had a very long talk with my parents and the next morning I woke up and announced that I wanted to be an opera singer.
So my Mum worked with me for two or three months every day, then she prepared me for the entrance exams at the conservatoire. Having entered, I had exams every six months, and I learned about breathing and resonance, and during that time there were many guest professors from the opera.
I was invited by one of my teachers to go to Vienna with her and to enter the Belvedere competition, where I reached the semifinal, then I was invited to audition in Meiningen after two years of formal study at the academy.
I thought The Magic Flute would be about wearing beautiful costumes, but it was a modern production where the snake was electrical cable and the Three Ladies were in secretarial uniforms with glasses and briefcases.
I was completely shocked! It was about getting experience, learning new roles, working with new people. So classical music and opera will keep that niche for the same reason. On a professional level, I would like to be remembered as an artist who created characters on the stage.
I want to be remembered as a normal person; when I die, I want to look back on my life and know I did my best. Мини статья Отличное интервью,мне особенно понравилось разговор про Анну,про мужские роли. And that in those instances her husband usually tells her [sic! I find the masculine side of a woman very important, just as the feminine side of a man in return.
I would love to play schizophrenics, mad people and ugly people. The pretty ones have never interested me. It is with ugliness that you can stir emotions. It is my great dream to portray that. In Central Europe, where the right opera star can still rock the tabloids, Ms. Deutsche Grammophon has just released a live recording, along with Ms. Garanca has emerged as a headliner at summertime opera potpourris on sweeping outdoor concert stages in Europe, a Roman quarry and a Baroque Benedictine monastery among them.
Garanca pronounced gah-RAHN-chah is a star of the first magnitude. Sher has said he intends to keep her onstage all evening. Down the road Ms. Garanca remains safely within the lyrical mezzo territory variously colonized by illustrious predecessors like Frederica von Stade, Anne Sofie von Otter, Susan Graham and Cecilia Bartoli.
Garanca said. She enrolled at the Latvian Academy of Music in Riga at 19, made her mark in competitions and quickly got to work as an ensemble artist, completing her academic degree mostly in absentia while on the job abroad, parachuting back to Riga for final exams. Her first stop was in the tiny German town of Meiningen.
Next came Frankfurt and finally the renowned Vienna State Opera.
In she went freelance. Leaving home at 22 was not easy. I was desperate. But I could do it. He really carried me. It was a nice collaboration. I had to control my knees, or the balcony I was standing on would have started to shake.
She likes being a victim of self-imposed obligations. She likes to suffer. The two are like trains heading for a collision. But then they just miss. Gert Korentschnig, of the Vienna newspaper Kurier, was one of many critics who pulled out all the stops.
Yet Ms. Garanca is quick to acknowledge a certain detachment as a keynote of her persona. There are different programs, for voice, for acting, for my body, for the conductor, my colleagues, the staging.
