Лицо со шрамом 2019 смотреть онлайн
В фильме сохранились яркие сцены насилия, харизматичный злодей и мрачные детали преступной жизни: от незаконной торговли алкоголем до хладнокровного устранения конкурентов. Луи Армстронг — Михаил Белякович. Задал стиль и бытовой ландшафт Майами: гавайские рубашки, неоновые вывески и прибрежная эстетика сильно выделяли кино на фоне конкурентов.
Потом — тюрьма, сифилис, деменция, психические заболевания, и вот страшный грозный мафиози возвращается домой. Ему минул четвёртый десяток, а он уже похож на иссохшего восьмидесятилетнего старика. Его жизнь — непрекращающиеся круги ада, чёртов аттракцион комнаты страха, где за каждым поворотом и на каждой лестнице встречаются призраки прошлого. По-настоящему он нужен только копам: ещё до своего краха он умудрился спрятать 10 миллионов, а теперь власти тщетно пытаются выудить информацию о тайнике.
Капоне, правда, и сам не знает, куда положил деньги. Он даже не может вспомнить своё имя. Порой авторские провалы приходятся как нельзя кстати. После кошмарной истории с « Фантастической четвёркой », которую фантастически покромсали продюсеры, Джош Транк вернулся к привычному для себя независимому производству. Если уж Скорсезе для своей академичной трёхчасовой эпопеи « Ирландец » пришлось сотрудничать с Netflix единственной компанией, согласившейся пойти на все риски выпуска дорогого кино по уже отжившей гангстерской теме , то Транку с его безумной идеей даже не стоило отправляться в хождение по студийным мукам.
Оно, может, и к лучшему. Транк в «Лице со шрамом» — сам себе господин, а значит, может развенчивать миф безо всяких компромиссов. Сравнений с «Ирландцем» снова не избежать: если у Скорсезе смерть мафии была тягучей, невыносимо долгой, но всё-таки уж очень чинной, то у Транка старость одного из символов гангстерского движения — поток дерьма и мочи, деменционных видений и безрадостных будней посреди разрушающейся империи.
Тоненький голос затихает с каждым днём, по указанию лечащего врача сигару чуть ли не главный атрибут образа экранного Капоне меняют на смехотворную морковку. Ирландец доживал в одиночестве и скуке — старина Фонзо доживает, тщетно пытаясь вспомнить собственное имя и погружаясь в кошмары, где он лежит на десятках трупов. Транк вообще отказывается ото всякого рационализма. В «Лице со шрамом» нет ни четкого разделения реальности и фантазии кроме, пожалуй, воспоминаний Фонзо о бойне в День святого Валентина , ни, что важнее, попытки объяснить ощущения антигероя.
Большую часть времени Капоне просто сидит и пускает слюни, изредка бросая тревожные взгляды на неожиданно включившееся радио или подозрительных людей на территории поместья. Обычно кино, напротив, пытается за счёт окружения передать внутренние переживания протагониста — в работе Транка Капоне растерян и ошарашен не меньше, чем зритель. Он также не понимает законы пространства и времени, также оторван от экранной реальности. Что важнее — он даже не совсем личность. Лишь её тень, слова на песке, которые снесли волны времени.
Но лишь латентным. Транк не акцентирует так много внимания на деформации человеческого тела и следующей за этим деформации души, как, скажем, Кроненберг, потому что его образы куда приземлённее. Капоне действительно изуродован, но лишь в рамках нашей действительности. Его тело разлагается, но в пределах обычного, реалистичного человеческого распада.
Его ум гниёт, но, в отличие от какой-нибудь « Мухи », ментальный некроз не гипертрофирован и не преувеличен. Моментами это даже страшнее настоящих боди-хорроров: жутко, потому что знакомо; пугающе, потому что куда ближе к нам самим, к нашим судьбам.
Иногда Транк, конечно, наводит романтический марафет и начинает отождествлять старый образ Капоне с величественными античными статуями, которые постепенно вывозят из домика мафиози — благо подобной поэтики в «Лице со шрамом» не так много. Эта приземлённость в определённый момент кино и губит. Видения и фантазии — конечно, любопытно, но в фильме преобладают вовсе не они.
Печально известный кодекс Хейса , регулирующий соответствие фильмов моральным нормам, официально приняли лишь в году, но уже в м его создатели могли влиять на решения авторов. В результате из картины вырезали многие сцены насилия, а между строк вшили приторный подтекст с осуждением преступников. Борцы за нравственность так боялись оставить аудитории хоть какую-то возможность для симпатии к антигерою, что вынудили создателей картины поменять эффектное и продающее название «Лицо со шрамом» на осуждающее «Позор нации», а заодно пролоббировали появление дисклеймера в начале фильма.
Впрочем, это не помешало «Лицу со шрамом» остаться одной из вех в истории гангстерского кино. В фильме сохранились яркие сцены насилия, харизматичный злодей и мрачные детали преступной жизни: от незаконной торговли алкоголем до хладнокровного устранения конкурентов.
Кроме того, авторы успели не только поразмышлять о природе беззакония и преступности, но и раскритиковать американскую мечту и капитализм. Тем самым картина подхватила и развила тренды, которые потом станут общим местом в жанре: в том числе в классике Мартина Скорсезе и Фрэнсиса Форда Копполы. История нового «Лица со шрамом» началась с Аль Пачино. А точнее, с момента, когда актер увидел старый фильм года и загорелся идеей его переснять.
На должность режиссера сразу же позвал Сидни Люмета — актер и постановщик уже вместе работали над триллером «Собачий полдень». Именно постановщик «12 разгневанных мужчин» придумал перенести действие из времен сухого закона в современность и из Чикаго в Майами.
Также Люмет настоял на политическом подтексте картины: превратив Тони Монтану в беглого кубинца, он добавил в фильм актуальный для Америки миграционный подтекст. Автор планировал раскрыть эту мысль еще глубже и подвести зрителей к неутешительному выводу: политика США — одна из причин, почему в стране по-прежнему цветет преступность. Именно на этом этапе у режиссера начались противоречия с продюсерами, и Аль Пачино пришлось искать замену.
Так в проекте оказался Брайан Де Пальма. К слову, в качестве постановщика рассматривался даже Мартин Скорсезе: он должен был идти дуэтом с Робертом Де Ниро , которого считали отличным кандидатом на роль Монтаны. Важным оказался и выбор Оливера Стоуна на роль сценариста. Автор совсем не любил черно-белый фильм, но его привлекла возможность переосмыслить классику гангстерского кино.
К тому же писатель и сам сражался с кокаиновой зависимостью: он знал, какой эффект наркотик оказывает на людей, при этом первый драфт мужчина написал «полностью, блин, убийственно трезвым» , сидя в Париже.
Стоун серьезно подошел к изучению темы: изучал полицейские архивы, общался с мигрантами и даже реальными гангстерами во Флориде и на Карибах. Возможно, именно поэтому лексика героев звучит так органично: в фильме очень много фактурной нецензурной брани вроде культового «You fucking cockroach» и реалистичных бесед, которые были подслушаны прямо на улицах.
Из органов правоохранения и новостных заголовков сценарист узнал такие дикие истории, как реальное убийство бензопилой из-за разборок наркомафии, — эта сцена из фильма до сих пор поражает своей жестокостью. Впрочем, хватило и ироничных деталей. Так, нескольких особо неприятных персонажей Стоун срисовал с реальных знакомых из кинобизнеса — правда, конкретных имен не называет.
На успех фильма повлияла и усердность Аль Пачино. Актер настолько влюбился в героя, что тратил недели, занимаясь боксом с профессионалом Роберто Дураном.
У артиста нет кубинских корней, но ради съемок на протяжении шести месяцев он постоянно репетировал акцент. А с оператором Джоном А. Алонсо Аль Пачино и вовсе говорил на испанском. Аутентичности фильму добавил и кастинг кубинца Стивена Бауэра : он помог Аль Пачино лучше прочувствовать энергетику героев и их латиноамериканскую экспрессию.
Причем изначально на эту роль Де Пальма планировал взять уже знакомого по триллеру «Прокол» Джона Траволту. Преступники здесь — не утонченные итальянцы с привязанностью к семье и старым понятиям. Да и вопросы они решают совсем по-другому: разрезая врагов на куски или расстреливая их тела из автоматов.
Желание показать безудержную жизнь криминальных авторитетов Майами подтолкнуло создателей к детальной проработке экшен-сцен. Каскадеры прыгали с высоты двухэтажного дома в крохотный бассейн, подвешивались за шею со строительного крана и часто разлетались в стороны от взрывов.
Практических эффектов было так много, что это неминуемо увеличило и без того немаленький бюджет.
Зато «Лицо со шрамом» даже в е выглядит современно: пакеты с кровью и грим после пулевых ранений всё еще не уступают даже самому реалистичному CGI. К слову, именно насилие — одна из причин, по которым критики отвернулись от фильма. Они считали его неоправданным и слишком жестоким. Хотя именно этой неистовости и добивались авторы-провокаторы.
Иначе показать жизнь криминального мира нельзя. Эстетика солнечного Майами тоже обеспечила картине поп-культурную вирусность. Если раньше события гангстерских фильмов разворачивались в сдержанных и холодных декорациях, то теперь зрителей ошарашивал контраст: ужасы преступного мира происходили на фоне солнечных пляжей и пальм. Палящая жара, поначалу приветливая и оптимистичная, постепенно сводила героев с ума — они потели, задыхались и выходили из себя.
Задал стиль и бытовой ландшафт Майами: гавайские рубашки, неоновые вывески и прибрежная эстетика сильно выделяли кино на фоне конкурентов. Казалось, будто гангстеры попали в параллельную вселенную — и это придавало и без того революционной картине свежести.
Брайан Де Пальма, Оливер Стоун и Аль Пачино продолжили бороздить моря американской мечты: «Лицо со шрамом» критиковало стремление к легкому заработку ради бесконечного и бесцельного накопления, связь политиков с криминальными авторитетами и игнорирование мигрантской проблемы.
